1. Кобрин в период до н.э. по IX в.

​

Согласно археологическим источникам, в границах Кобринщины насчитывается более 20 населенных пунктов, около которых размешались древние стоянки. Первые люди появились в этих местах примерно 14 тысячелетий тому назад, в конце каменного века (верхний палеолит). Современную западную Беларусь и Польшу в 12-10 тыс. до н.э. населяли племена свидерской культуры. Во времена мезолита люди организовывали свои стоянки возле водных источников, на холмах. Строили жильё из дерева и шкур. Как правило, в доме жила одна материнская родовая община. На Кобринщине найдена только одна стоянка времени свидерской культуры – в 5 км северо-восточнее с. Дивин, возле оз. Любань. В 4-3-м тыс. до н.э. Кобринщину заселяли племена нёманской культуры. Поселение эпохи неолита состояло из нескольких домов, в которых могло жить до 10 человек. В начале 2-го тыс. до н.э. почти всю территорию современной Беларуси заселяли пришлые племена близких археологических культур. В середине 2-го тыс. до н.э. сформировалась так называемая тшцинецкая археологическая культура (предки славян). Следов проживания людей в бронзовом веке на Кобринщине найдено довольно много: Октябрь, Кустовичи, Липово и др. Эпоха «железа» на Полесье началась в VII в. до н.э. Начало железного века на западном Полесье связывают с среденевековой восточнопоморской культурой.

​

Точно не установлено, какие племена населяли Кобрин после II в. н. э. Через эту территорию перемещалось множество племен, в т.ч. готы, гепиды и др. Совокупность их исторически черт (IV-II вв. до н. э.) получила название вельбарской археологической культуры.

​

С использованием орудий труда из железа в результате расширившейся хозяйственной деятельности начался распад первобытных отношений и становление больших патриархальных семей.

​

Первые поселения славян в западном полесье известны с VI-VII вв. Возможно, здесь проживали потомки готов, кельтов или ятвягов. Споры об этом продолжаются ятвяги упоминаются как народ, который во II в. жил на восток от Вислы. Кстати, в местной топонимике встречаются не характерные для славян названия. До настоящего времени археологами найдено несколько курганов в бассейне р. Лесная, свидетельствующие о присутствии в давние времена племен ятвягов. Появление славян связано с расселением племен дулебов, дошедших до Кобринщины.

​

В X-XIII вв. в местах поселений, ранее состоявших из несколько десятков домов, возникают первые города-Берестье, Пинск и Кобрин. Хотя первые упоминания о возникновении Кобрина относятся к XIII в., известно, что он появился значительно раньше. Археологи провели раскопки неподалеку от моста через р. Мухавец, где в нижних пластах были найдены свидетельства более раннего поселения в этих местах (середина XI в.). Это доказывает археологический комплекс «Берестье» и другие раскопки. В 1999 г. в нижних слоях шурфа, заложенного на Кобринском замчище недалеко от старого моста через р. Мухавец, археологом О. Иoвым были найдены обломки керамической посуды, произведенной до середины XI в [1].

​

2. Кобрин в IX-XX вв.

​

В IX-XII вв. Кобринские земли заселили славяне. В конце Х в. территории, населенные волынами и бyжанами, вошли в состав Древнерусского государства со столицей в Киеве. Так утвердилось Владимиро-Волынское княжество. По преданию в 983 г. после успешного похода на ятвягов князь Владимир в устье Мухавца построил крепость, при которой вырос город Берестье. Выше по течению, в один день пути, находилось поселение, на месте которого и возник Кобрин. Но это название пока не фигурировало в летописях того времени. Волынская земля неоднократно переходила из рук в руки правителей (одними из обладателей земель были Рюриковичи). В XII в она раздробилась, среди земель была и Берестейская. Но в конце XII в. князь Роман Мстиславович снова все земли объединил в Галицко-Волынское княжество. Оценив выгодное оборонное расположение местности, он распорядился основать на острове, в дельте Кобрики, замок. Это было начало города, еще неизвестного летописцам. Позже внук князя Романа, Владимир Василькович, документально засвидетельствует в 1287 г. основание г. Кобрин в Ипатьевской летописи. В это время Кобрин уже был городом. Точная дата возникновения города неизвестна.

​

По преданию, Кобрин ведет свое начало от рыбачьего поселения, стоявшего при впадении реки Кобринки в реку Мухавец. Он находился на пути из Балтийского моря в Черное море: Висла-Буг-Мухавец-Пина-Припять-Днепр.

​

В 1315 г. земли до Буга были присоединены к Великому княжеству литовскому (ВКП), а Кобрин с 1387 по 1519 гг. был центром удельного княжества. На месте древних дединца и посада с XIV по XVIII вв. существовали замки.

​

По договору 1366 г. Кобрин принадлежал Великому князю литовскому Ольгерду. Позже Кобрин переходит во владение сыну князя Федору Ратненскому. После 1404 г. грамоту Витовта на владение Кобриным получил Роман, один из трех сыновей Федора. Роман стал основателем династии князей Кобринских. После смерти Семена Романовича Кобринское княжество принадлежало его вдове Ульяне, затем до 1512 г. - сыну Ивану Семеновичу и его жене Федоре.

Княжеское время Кобрина закончилось в 1518 г. со смертью княгини Анны Семеновны Кобринской. Но по каким-то соображениям на европейских картах того времени не менее двух столетий продолжало существовать Кобринское княжество - Cobrinol Ducatus.

​

Согласно привилею короля Сигизмунда I Старого от 7 июня 1519 г. Кобринское княжество получает статус староства и фактически становится королевской вотчиной.

​

В 1532 г., после смерти короля Сигизмунда Старого, согласно его другому привилею староство перешло в собственность его жены, королевы и великой княгини Боны Сфорцы, дочери миланского герцога. При ней юридически оформилась Кобринская экономия. По ее инициативе в 1540 г. на территории Кобринщины проведен канал королевы Боны - первый известный на Беларуси мелиоративный объект. Первоначально Кобрин стал центром Кобринского повета подляшского воеводства, затем в 1566 г. Берестейского воеводства. Во 2-й половине XVI в. Кобрин становится королевской собственностью с 800 га пахотных Земель.

​

В 1563 г. в Кобрин прибыл королевский ревизор Дмитрий Сапега. Под его руководством было сделано описание всей экономии в т. н. ревизиях. В них впервые появился список названий улиц, номеров домов с фамилиями их владельцев и родом занятия. Город Кобрин занимал довольно значительную площадь. Он расположен был на 2 реках – Кобринке и Мухавце, и разделялся на 2 части, в той и другой было по три улицы. Всех плацов исчислено до 337. Собственно, под городскими усадьбами находилось до 240 десятин; под полевыми огородами и полями более 3000 десятин. Город приносил доход до 125 коп.

 

Став собственностью королевы Анны Ягеллонки, в 1589 г. Кобрин получил самоуправление на основе магдебургского права. Кобрину даровался герб и печать. 10 декабря 1589 г. город впервые получил собственный герб - в серебряном поле изображение Святой Анны и Матери Божьей с младенцем Иисусом на руках.

​

В середине XVII в. в Кобрине насчитывалось около 1,7 тыс. жителей, было около 500 домов. Вблизи замка сформировалась торговая площадь, окруженная жилыми кварталами, построен православный Спасский монастырь. Система улиц имела радиальный характер, основные уличные направления тянулись к рыночной площади (район современной пл. Свободы), на которой расположилась ратуша и торговые ряды. Такая планировочная структура была типичной для средневековых поселений. После 3-го раздела Речи Посполитой в 1795 г. Кобрин вошёл в состав Российской империи. В 1795 г. Имение и усадьба в Кобрине императрицей Екатериной II в знак высоких заслуг были подарены уже фельдмаршалу А. В. Суворову «в вечное потомственное владение».

 

На плане Кобрина XVIII в. можно встретить типичные названия улиц Малая, Малая от Рынка, Свинская, Речная и др. Некоторые улицы получили названия от находящихся на них церквей: Никольская, Пречистинская. В то время Кобрин имел 377 дворов с домами. Местная администрация занимала Нижний Кобринский замок.

​

В начале XIX в. здесь проживало около 2 тыс. жителей. Кобринчане занимались изготовлением одежды и обуви, хлебопечением, плотническим и столярным делом, гончарством. В эти же годы Кобрин стал выделяться как крупный узел шоссейных дорог. После 1830 г. Начался постепенный подъём экономики Кобрина. Первый генплан города был разработан в 1796 г. По гeнплану 1846 г, застройка велась преимущественно деревянными домами, в центре ставили 2-этажные жилые дома с лавками и мастерскими на нижних жилых этажах. В середине XIX в. район бывшего замка и городской центр пересекла новая шоссейная дорога Москва-Варшава, строительство которой повлекло за собой снос многих старых построек и изменение художественного облика поселения. Кобрин становится более активным торговым центром. С 1882 г. Открылось движение на участке Полесской железной дороги Пинск-Жабинка. В Кобрине появилась железная станция. В 1897 работало 30 предприятий с 175 рабочими, в городе действовало 2 госпиталя, построены ветровые и конные мельницы, 195 лавок.

​

В начале XX в. в городе были возведен гостиный двор, торговые ряды, сформировался городской центр.

На пересечении улиц Ленина и Пушкина сложилась площадь ─ административно-общественный и культурный центр. Многоэтажные дома построены на улицах Советской, Пушкина, Пионерской и др. В южной части города, на территории бывшего аэродрома индивидуальная застройка усадебного типа. Сформировались 3 промышленных района. Зона отдыха ─ парк им. А.В Суворова (заложен в 1768) и пойма р. Мухавец. По генплану 1980 (корректировка 2006) поэтапно благоустраивается общегородской центр, построены здания хлебозавода, суда и др. Сохранились застройка площади Свободы на месте бывшей центральной рыночной площади ─ жилые дома на её южной стороне и аптека (с 18 в.), торговые ряды, почтовая станция (1846), жилой корпус Спасского монастыря (16 в., перестроен в 17 ─ 18 вв.), усадебный дом (до 1794, в Великую Отечественную войну разрушен, восстановлен в 1948), Кобринская Николаевская церковь, костёл (1843), собор Александра Невского (1861), Петропавловская церковь (1911), памятник Победы 1812 (1912) [1].

​

3. Кобрин в период Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.)

​

Город Кобрин был захвачен немецкими войсками к вечеру 23 июня 1941 года. До этого на подступах к Кобрину шли ожесточенные кровопролитные бои сводными советскими войсками, отступавшими от границы с Польшей.

 

Чудовищные потери нанесла населению Кобрина свирепая политика геноцида, осуществляемая немецко-фашистскими оккупантами в 1941 – 1944 годах. Следует отметить, что в нашем городе в довоенное время проживало около 16 тысяч человек; из них 70% - евреи. В начале 1920-х годов в Кобрине было несколько реформированных хедеров, талмуд-тора, иешива, школа Тарбута с преподаванием на иврите, а также школа с преподаванием на идиш. Большинство евреев Кобрина было занято в строительстве, ткацком производстве, торговле и т. п.

 

После занятия Кобрина советской армией (20 сентября 1939 года) некоторая часть еврейской молодёжи бежала в Вильно(Вильнюс), чтобы оттуда добраться до Эрец-Исраэль.

 

Уже в первые дни оккупации в начале Октябрьской улицы был умышленно подожжён один из еврейских домов. Пожар быстро стал распространяться, чему способствовала сухая погода. Попытки тушить огонь были пресечены угрозой расстрела. Оцепеневшее население пылающего квартала собралось на берегах Кобринки, с ужасом наблюдая за гибелью своего имущества. И лишь вдоволь натешившись «фейерверком», фашисты разрешили отстаивать ещё не охваченные пламенем строения [2].

 

В июле 1941 года частями гестапо на улицах города была произведена облава, после которой более 200 захваченных мирных жителей расстреляли на полях пригородного имения Патрики.

 

Следующее истребление людей произошло в августе 1941года. На этот раз под предлогом регистрации для выдачи пособий в доме нынешней школы №1 собрали 180 инвалидов. Их погрузили в автомашины и вывезли к деревне Именин, где и расстреляли [2].

 

Осенью 1941 года Кобрин стал центром административного округа гебиткомиссариата. В этой связи военное правление сменилось гражданским. Одновременно с организацией «цивильмахта», для евреев было организовано гетто, состоящее из двух обособленных частей. Всех евреев выселили из центра города на территории двух гетто, разделив всех людей на две группы. Гетто имело собственный административный самоуправляемый орган – «юденрат». Во главе его стоял крупный купец-оптовик Ангелович. В распоряжении «юденрата» имелись разнообразные службы, а также своя полиция, вооружённая резиновыми дубинками, которые нередко применялись против подопечного населения. Вся жизнь жителей гетто осуществлялась через «юденрат». Направляемые на работы за пределы гетто маршировали строем под конвоем собственных полицейских. Хождение по тротуарам евреям запрещалось. Каждый из них должен был носить нашитый на плечах, бросающийся в глаза, жёлтый кружок, называемый немцами «шандесфлек» - позорное пятно. Всякое общение неевреев с жителями гетто, тем более оказание им любой помощи, жестоко каралось [3].

 

Более крупное по площади и населению было гетто «А», в которое зачислялись самые «перспективные» и «полезные» (с точки зрения оккупантов) невольники: всевозможные специалисты и вообще более крепкие люди. Впрочем, за солидные взятки сюда проникали состоятельные семьи, далеко не отвечающие требованиям «полезности». Это гетто располагалось в южной части города, ограниченной с запада левой стороной улицы Суворова, южной и восточной – площадью Свободы и правыми сторонами улиц Первомайской и Кирова. В промежутках между садами выходящих на улицу домов пространство было ограждено сплошным дощатым забором [2].

 

Более скромное как по территории, так и по населению гетто «Б» занимало западную часть правобережья города. Здесь границы носили более символический характер, ограждение отсутствовало. Оно явно предназначалось для кратковременного существования. Переселение людей проводилось в крайне сжатые сроки, вызывавшие огромные дополнительные трудности. С отводимых под гетто улиц выселялись все жители, независимо от национальности. Для них предоставлялись оставленные евреями жилища, преимущественно в центральной части города [2].

 

Летом 1942 все жители гетто «Б» были собраны на площади Свободы, где с балкона дома на углу улицы Интернациональной к ним обратился с успокоительной речью Ангелович. Знал он об истинных намерениях немцев или нет, но, тем не менее, он призвал всех к спокойствию, заверив, что ничего плохого им не грозит. Ангелович порекомендовал забрать с собой самые необходимые вещи и продукты питания, так как предстоит отправка на работу. После этого окружённую эссесовцами растерянную толпу под вопли женщин и крики перепуганных детей повели на железнодорожную станцию. Там их поджидали товарные вагоны, в которые с применением самых суровых мер воздействия стали впихивать людей. Трудно вообразить, что творилось в наглухо закрытых вагонах, при ужасающей духоте, полном отсутствии свежего воздуха в течение ряда чудовищно-жутких часов. Более слабые, особенно женщины, дети, старики, не выдерживали адских мук и до места назначения доехали трупами. Конечной станцией была Бронная Гора, неподалёку от города Картуз-Берёза [3].

 

В конце осени 1942 года было расстреляно также более 4,5 тысяч кобринских евреев из гетто «А». Вся операция была тщательно продумана и выполнена с пресловутой немецкой аккуратностью. На этот раз место массовых убийств было выбрано на полях, примыкающих к южной окраине Кобрина. Предварительно было велено 160 мужчинам деревни Хидры явиться сюда с лопатами. Недосчитав двух десятков, каратели предупредили остальных: за невыполнение работы в указанное время все они будут расстреляны. Естественно, работа закипела. Палачи рассчитали, что хватит четырёх рвов с размером 60х60 метров, причём земля предусмотрительно осыпалась во внутрь квадрата. По периметру места расправы было оцеплено автоматчиками. И снова сработала непостижимая для нормальных людей пассивная покорность перед неизбежным. По слухам, первым спустился в яму главный раввин, обратившийся к единоверцам с увещеванием: «Поскольку Иегова передаёт нас в руки врагов – следует безропотно подчиниться его воле» [4]. 

 

В эти трагические дни волна прочёсывания по осиротевшему гетто прокатилась несколько раз. Запертые двери взламывались, чердаки и подвалы тщательно обыскивались. Железными щупами проверялись земельные участки, ибо многие прятались в заранее приготовленных и замаскированных убежищах. Больных, немощных и оставленных в домах стариков расстреливали на месте. Лишь самой незначительной горсточке людей удалось вырваться из оцепления и пробраться в лес к партизанам. Этот кошмар длился несколько дней. Оцепеневшие от ужаса и сознания собственной беззащитности оставшиеся горожане дни и ночи настороженно вслушивались в доносившиеся с территории гетто и с мест массовых расстрелов вчерашних соседей звуки одиночных выстрелов, смешанных с отчаянными воплями человеческих голосов [4].

 

Затем последовал очередной акт трагедии – оголтелый грабёж оставленного погибшими имущества. Вся движимость по категориям доставлялась в определённые пункты, где перебиралась и тщательно сортировалась. Более ценные и добротные вещи упаковывались для отправления «нах фатерлянд», остальное барахло раздавалось занятым на этой работе местным жителям. Проводимая под бдительным надзором эсесовских служб, эта гнусная операция затянулась на несколько недель [4].

 

Следует добавить, что до декабря 1943 года в Кобринской тюрьме на «нелегальном», так сказать, положении местные власти содержали 72 наиболее квалифицированных ремесленника – евреев разных специальностей. Временно жизнь им была сохранена для обслуживания сотрудников гебиткомиссариата. Их жизнь оборвалась на месте предыдущей массовой расправы, в «долине смерти».   

 

Весной 1944 года, предчувствуя приближение расплаты, фашисты спешно пытались уничтожить следы своих преступлений. Из Кобринской тюрьмы пригнали 80 заключённых и заставили их раскопать траншеи у Дивинского шоссе, извлечь полуразложившиеся трупы, а затем, сложив штабелями, сжечь. Горючего на эту цель не жалели. Следом были расстреляны и сожжены сами заключённые. Несколько дней ветер гнал на город густой, удушливый дым, как-никак здесь было «обработано» свыше 4,5 тысяч трупов.

 

В целом, за весь период оккупации общее число расстрелянных, замученных, сожженных заживо в г. Кобрине и районе составляет около 13 тысяч человек.

 

Освобождение Кобрина имело большое стратегическое и оперативное значение. Оно создавало благоприятные условия для освобождения Бреста и выхода на государственную границу. Несмотря на кровопролитные бои, длившиеся более четырех часов на улицах города, Кобрин был занят советскими войсками 20 июля 1944 года.

 

За период оккупации в Кобрине фашисты разрушили и сожгли более 200 жилых домов, свыше 250 других построек, взорвали электростанцию, 3 мельницы, кожевенный завод, лесозавод и другие предприятия, разрушили железнодорожную станцию, 2 железнодорожных моста через реку Мухавец и канал общей протяженностью 250 м.

​​

Литература

​

1. Калинин, М. Ю. Природные ресурсы и охрана окружающей среды Кобринского района: Научно-популярное издание. М.Ю. Калинин —  Минск : ООО Белсэнс, 2009. —  145 с.

2. Кiсялёу, Г. К.  . Кобрынскi раён. Г. К. Кiсялёу, — Мiнск: БЕЛТА, 2002 г. — 152 с.

3. Мартынов,  А. Памяти кобринского еврейства/ А. Мартынов// Кобрынскi веснiк – № 8, 9 — 1993 г.

4. Ботвинник, М. Памятники геноцида евреям Беларуси. М. Ботвинник. — Минск: Белорусская наука, 2000 г. — 55 с.